![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
don_aldЗал чуть притих. Гурин неожиданно красивым, чистым и звонким тенором вывел:
...Вставай, проклятьем заклейменный...
И дальше, в наступившей тишине:
...Весь мир голодных и рабов...
Он вдруг странно преобразился. Сейчас это был деревенский мужик, таинственный и хитрый, как его недавние предки. Лицо его казалось отрешенным и грубым. Глаза были полузакрыты.
Внезапно его поддержали. Сначала один неуверенный голос, потом второй и третий. И вот я уже слышу нестройный распадающийся хор:
...Кипит наш разум возмущенный, На смертный бой идти готов...
Множество лиц слилось в одно дрожащее пятно. Артисты на сцене замерли. Лебедева сжимала руками виски. Хуриев размахивал шомполом. На губах вождя революции застыла странная мечтательная улыбка...
...Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем...
Вдруг у меня болезненно сжалось горло. Впервые я был частью моей особенной, небывалой страны. Я целиком состоял из жестокости, голода, памяти, злобы... От слез я на минуту потерял зрение. Не думаю, чтобы кто-то это заметил...
А потом все стихло. Последний куплет дотянули одинокие, смущенные голоса.
-- Представление окончено,-- сказал Хуриев.
Опрокидывая скамейки, заключенные направились к выходу.
(c) Сергей Довлатов. Представление.
...Вставай, проклятьем заклейменный...
И дальше, в наступившей тишине:
...Весь мир голодных и рабов...
Он вдруг странно преобразился. Сейчас это был деревенский мужик, таинственный и хитрый, как его недавние предки. Лицо его казалось отрешенным и грубым. Глаза были полузакрыты.
Внезапно его поддержали. Сначала один неуверенный голос, потом второй и третий. И вот я уже слышу нестройный распадающийся хор:
...Кипит наш разум возмущенный, На смертный бой идти готов...
Множество лиц слилось в одно дрожащее пятно. Артисты на сцене замерли. Лебедева сжимала руками виски. Хуриев размахивал шомполом. На губах вождя революции застыла странная мечтательная улыбка...
...Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем...
Вдруг у меня болезненно сжалось горло. Впервые я был частью моей особенной, небывалой страны. Я целиком состоял из жестокости, голода, памяти, злобы... От слез я на минуту потерял зрение. Не думаю, чтобы кто-то это заметил...
А потом все стихло. Последний куплет дотянули одинокие, смущенные голоса.
-- Представление окончено,-- сказал Хуриев.
Опрокидывая скамейки, заключенные направились к выходу.
(c) Сергей Довлатов. Представление.
